Дядя был наблюдательным человеком. Как-то, во время вечернего разговения (ифтара), он рассказал, сколько семей соблюдают пост в многоквартирном доме, в который он недавно переехал. Я чуть не поперхнулся. Спринтерский прием пищи после дневного поста, и неожиданные заключения застряли комком в горле.
— Дядя, вы, что их всех опросили? Откуда знаете, кто соблюдает пост, а кто нет? – спросил я откашливаясь.
— Твой дядя все знает, — почти шепотом произнесла мама, наливая мне компот. – После армии его чуть ли не взяли на работу в КГБ. Дед не пустил!
Дядя улыбался. Это была его фирменная улыбка.
— После утреннего приема пищи[1] я вышел во двор, и посчитал окна, в которых включен свет. Если люди завтракают или готовятся к завтраку, значить там соблюдают пост, — объяснил он.
Метод был на столько простым и на столько изящным, что я даже подумывал применить его для научных наблюдений. Количество домохозяйств, в которых соблюдают пост все равно дает более точную картину о религиозности, чем тот же самый подсчет верующих по этническому происхождению, вокруг которого так много дискуссий думал я. И хорошо, что только думал. Иначе заблудился бы в этом методическом лабиринте и подвергнулся бы анафеме методологов.
У дяди был целый арсенал подобных примет, жизненных мудростей, наблюдений которые буквально были на самом видном месте, но мало кто их применял. Он мог по стуку колес вагонов определить пустой состав едет или полный. По походке, угадать с хорошей новостью человек идет или с плохой. По мешку продавца картошки сказать дехканин он, или лишь выдает себя за дехканина.
Вот уже два года как дяди с нами нет. Если бы он был жив, сегодня, 17 июля 2016 года, ему исполнилось семьдесят четыре года. Я бы обязательно ему позвонил. Вечером, когда в бархатном небе над Чустом зажглись бриллиантовые звезды, гости разъехались, а внуки давно заснули, в летней веранде раздался бы звонок. Трубку сняла бы тетя. Поздоровавшись со мной и прикрывая трубку она бы позвала дядю:
— Это Дилшод, Ваш племянник. Из Москвы.
— Товарищ Шарипов, как там Маскоп, — бодрой шуткой начал бы он разговор, обращаясь ко мне по фамилии и намеренно искажая произношение. Я буквально ощутил бы его фирменную улыбку через трубку телефона, не успевая поздравить его, хохотал бы над его шутками – аския[2], и весь следующий день, заразившись от него, улыбался бы всем подряд.
[1] В месяц Рамадан постящиеся принимают пищу до восхода солнца.
[2] Аския — искусство острословия распространённое в Ферганской долине
