Родилась в Саратове в 1957 году. В десять лет поступила в Саратовское хореографическое училище, а в 1975 г. начала работать в Саратовском академическом театре оперы и балета. В 1995 г. вышла на пенсию и, уйдя из театра, устроилась работать в гимназию, вела хореографию. В 1998 г. создала хореографический ансамбль «Вдохновение». В 2012 г. стала заведующей сектором хореографии Саратовского областного центра народного творчества имени Л. А. Руслановой. По сей день является руководителем «Вдохновения» и заведующей сектором хореографии Саратовской области.
Фрагменты из интервью от 28 марта 2017 г.
Комната в коммуналке
Родилась я в Саратове, коренная уроженка Саратова, 1 мая 1957 года родилась. Жили мы в центре города, это недалеко от набережной улица, была центральная и есть. Раньше она называлась проспект Ленина, теперь это Московская называется улица. Жили мы в коммунальной квартире, у нас была комната небольшая, жили – мама, папа, брат, все жили в одной комнате. Она была 16 метров, небольшая, но она была очень светлая, 3 окна и это была светлица. Я помню у нас был круглый стол посередине комнаты и он застилался белой скатертью, причем всегда были белые накрахмаленные красивые кружевные скатерти, мама у меня была чистюля. Она умерла. И всегда была чистота, хотя у нас стояла мебель друг на друге, потому что мало было места.
Папа
Тяжело было маме, когда умер папа. Мне было 5 лет, он умер. Папа был электриком, по области ездил, по другим городам, такой ценный электрик был, и он погиб в Новотроицке. Каким-то образом он умер – жил в гостинице и решил помыть голову и помыл голову холодной водой и у него менингит. И оттуда его даже не смогли привезти в Саратов, потому что Новотроицк очень далеко, могли бы не довезти и там его похоронили. Там его могила, а здесь просто памятник поставили на сельском кладбище. Мне было 5 лет, я папу плохо помню, я запомнила только один момент, когда он приезжал из командировки и катал меня на руке. Я любила кататься, так казалось высоко взлетаю.
Гимнастика и первая травма
В 6 лет я вместе с подругой стала ходить в танцевальный кружок. Потом на гимнастику — у нас недалеко был гимнастический комплекс «Энергия», туда и я пошла сама в этот комплекс. Я занималась на всех снарядах и на брусьях и каталась на этих канатах, у меня была хорошая растяжка, хорошая гибкость. Тренер меня готовила к соревнованиям куда-то, я тогда не понимала, куда меня готовят, потому что меня мотали туда-сюда, мне нравилось. Я кувыркалась, шпагаты делала, и мне очень нравилось на двух колесах. Мне казалось, что я летаю как птица на шпагате просто по всему этому залу огромному и все это нравилось, конечно, я занималась. Потом пошли упражнения на бревне и на бревне, когда я делала упражнения, а они были сложными, я до сих пор помню шаг скользящий, шаг, шоссе, потом кувырок воздушный и потом еще сделать колесо в воздухе и на одной руке колесо и спрыгнуть, такое у меня было упражнение в 6 лет.
На одной репетиции я все сделала и когда стала делать на одной руке колесо, я второй рукой промахнулась, то есть я не рассчитала траекторию и попала под колесо под ножки, а там острое и у меня разодралась рука до мяса. Я спрыгнула, такая вся разгоряченная, но руку я повредила. И потом руку забинтовали, в больницу отвезли, когда стала заживать рука, я пришла в зал, когда увидела бревно, у меня началась тряска, я так боялась бревна. Меня тренер уговаривала, Наташ, не бойся, давай начнем опять с маленького. Там сначала начинают с низкого бревна, потом тебя на высокое ставят, я даже на низкое бревно, которое над полом, я на него встала, какой-то чисто психологический момент. И я сказала – нет, ходить я больше не буду на гимнастику, я боюсь всего этого, у меня был испуг, даже шок, не столько болевой, сколько прошел в голове, и я поняла, что это не мое, ничего у меня не получается. И она за мной ходила года 1,5, приходила домой, приходила к маме, она просила, дайте мне ее, она в 12 лет будет мастером спорта, потому что ей все дано. Я нет, не хочу и не буду и не пойду.
Объявление на тумбе
Потом пошла в танцевальный кружок, который был в 8-й школе, вела Земляниченко. И 3 года я к ней ходила в школу, у меня белая юбочка была и купальник, никаких бревен не было. И она потом мне посоветовала – Наташ, тебе надо идти в училище хореографическое. Для меня это вообще ничего не значило, потому что я не знала, что такое хореографическое училище, как все думала, что это хор поют, думаю, нет, петь это не мое. А она потом мне объяснила, что там танцуют. Мне нравилось, я ходила в этот кружок до 3-го класса. А когда в 3-м классе я шла из школы, я помню сейчас этот момент, такие тумбы были круглые и на них объявления висели, и я смотрю, на белом фоне красными буквами написано – хореографическое училище. Я вспомнила, что мне говорила педагог, что хореографическое училище это мое, и я читаю, что набираются девочки такого-то возраста, у меня сложилось в голове сразу, я поняла, что я подхожу по возрасту сюда и все, там написано, какие документы принести. Я пришла домой и говорю маме – мама, дай мне, пожалуйста, свидетельство о рождении – ты куда собралась? Я говорю – я хочу сходить в училище, не поняла, что надо туда поступать, какие-то экзамены, я же и ничего не знала, я говорю – я сейчас схожу в училище, отнесу документы. Мне было 9 лет. С 10 принимали в училище, мне было 9 лет. Но мама говорит, доченька, давай с тобой вместе. Пошли, прочитали с мамой объявление на тумбе, что надо. Мама собрала, мы отнесли документы, сдали в приемную, нам сказали – приходите.
В училище
После поступления в училище начались трудовые будни. В 6-7 утра подъем, потом урок классика с 8 до 9:30, с 10 часов у нас начинались предметы общеобразовательные до 2 часов, потом небольшой перерывчик час и потом понеслось. Значит, у нас историко-бытовой полтора часа, народный танец полтора часа и вечером с 8 до 10 часов практика. В этом режиме 8 лет. На практике мы изучали танцы, например, танцевали танец обезьян «Доктор Айболит». Какие спектакли шли на тот момент в театре, мы изучали танцы и ходили, работали уже. Если ты попадал в танец, например, нам было по 11-12 лет, мы танцевали танец обезьян в том же «Докторе Айболите», нам платили денежку какую-то небольшую, но платили, немножко выделяли какие-то денежки. И, конечно, мы были фанаты…
Гастроли
В 17 лет я работала в театре, первые гастроли у нас были Пенза, Ульяновск. Почему помню Пензу, потому что в Пензе мы жили в одной гостинице и познакомились с Пугачевой, она тогда была в зените славы, мы жили в одной гостинице в Пензе на берегу Суры. И с Леонтьевым, а с ним познакомились через 2 года, приходилось по нашим поездкам, со многими знакомились. Коллеги считались, творчество. Много было интересных встреч, знакомств, всего прочего.
И потом в 1977 году мы работали в театре Большом и у Станиславского. Это были гастроли 3 месяца, 1,5 месяца мы работали в Большом театре в 1977 году и в Станиславского театре, жили в Москве и там, конечно, работали на убой. У нас было по две классики в день. У меня первая поездка, когда приехали в Москву, это был июнь месяц, нас прям с поезда еще не заселили в гостиницу, на автобусе привезли в Большой театр. Мы прямо с вещами зашли, за кулисами поставили все чемоданы и стали разводить репетицию. Вышли на сцену и все стали падать, просто падать и не поймем, в чем дело, почему — то ли после поезда… И помню такой момент – мы стоим за кулисами, покат на сцене 45 градусов, у нас ровная сцена, а там 45 покат и такая горка и встаешь на пальцах, тебя несет вперед, то есть вообще… Это специально для того, чтобы спина артиста балета была туда. Но мы когда приехали, стоим за кулисами, помню, что же такое, у нас все валятся и валятся. И сзади меня стоит человек и говорит, «Девушка, понимаете, я вам сейчас открою секрет…», я говорю, какие секреты, поворачиваюсь, а это Григорович. Такого роста, ежик… И он мне объяснил, он нам сказал, вы должны спину назад держать. У нас было 12 спектаклей, которые мы возили в Москву. Это было и «Лебединое озеро» и «Жизель» и трехактный балет «Шопениана», второй акт был, я там двойку танцевала и болеро.
«Великая сила искусства»
И, конечно, когда мы в первый раз [показывали] спектакли в Большом театре, ощущения непередаваемые были, потому что такой подъем был душевный. Возили нас на автобусе. У меня в один из прекрасных дней, может, уже срыв пошел, потому что к этому очень сильно готовились, нагрузки были большие, не знаю, почему, но я очень себя плохо почувствовала в Москве и просто температура, не понимаю, что со мной, но в полуобморочном состоянии меня привезли в гостиницу. А у нас всего 2 часа перерыв, потому что утром репетиция до двух была, потом в гостиницу и к 5 надо было в Большой театр ехать. Я, кстати, сидела за столом, где переодевалась Майя Плисецкая, за ее столом. Жалко, что не было фотоаппаратов, остается в памяти только. И я сидела за столом Майи Плисецкой, а не могла подняться, вообще лежала без памяти, не знаю, что со мной. А кроме меня танцевать некому, потому что я двойку танцевала в «Шопениане», это считается сольно и заменить некем. Еще если в кордебалете можно заменить, а тут некем, то есть умирай, но иди, профессия наша, — а я никакая. Мне не вызвали врача, и девчонки, у кого-то были ампулы анальгина, и я две ампулы анальгина выпила на стакан, чтобы обезболилось — голова болела. И меня совершенно в одурманенном состоянии посадили в автобус, потому что уже все приехали, привезли, я ничего не помню, как меня привезли, знаете, когда отключается память. Я не помню, помню, что села за стол, что должна собраться, какими-то усилиями воли я себя собирала, но у меня было все абсолютно ватное, все не мое — руки, ноги. Я помню, что меня мальчишки на руках понесли за кулисы. И за 5 минут до начала, уже увертюра начала звучать в «Шопениане», а я вот так, просто ватная кукла. Меня одели в шопеновку, венок мне надели на голову, шопеновку, крылышки, все как положено, туфли, и я сижу и ничего не понимаю, где я, просто во сне. И тут звучит музыка – великая сила искусства, зеленый свет, закрыт еще занавес на сцене Большого театра и звучит музыка «Шопенианы» скрипочка, и вдруг я понимаю, что это не сон, – ребят, я сплю что ли? Наташ, не сон. Это что наяву происходит или во сне, где я? Подходит репетитор, жена балетмейстера была Марина, у нее школа Санкт-Петербургская, она подходит, говорит, – Наточка, ты как, надо встать. Да, — я так встала, – я где сейчас должна быть? – Вон там должна лежать. И я бегом на сцену! Я только легла в позу арабеска, и пошел занавес открываться. И занавес открывается, открывается и вдруг софиты, в глаза свет, музыка и я что-то должна делать. В таком состоянии танцевала «Шопениану», конечно, 100 потов сошло, но к концу я уже вышла в нормальном состоянии, уже ожившая, а девчонки со мной измучились… Мы жили втроем в гостинице в «Космосе» и они, конечно, меня поднимали, а тут у меня подъем, второе дыхание, сели в автобус все никакие уставшие, а я приезжаю в гостиницу, девчонки валятся спать, давайте чайку попьем – уйди от нас, а у меня деятельность, с анальгина что ли я ожила.
«Работа спасала»
Меня всегда по жизни спасала работа, я поэтому благодарна этой профессии, она, конечно, вытягивала всегда, вытягивала здорово по жизни. Много, конечно, было трагичных моментов, но работа спасала. Самый трагичный момент был, когда 1995 год, это был самый тяжелый 1993, 1995. Потому что в 1993 у нас начался разрыв в семье, я с двумя детьми убегала из дома, забирала детей и убегала к моей маме, а у мамы было давление, у мамы по 4 скорых за ночь вызывалось. Потом надо было утром вставать, идти на классику, выходить на спектакль, улыбаться, танцевать на пальцах. Пальцы в кровь, ноги в кровь, потому что были такие спектакли, где за спектакль по 3-4 пары туфель сносилось просто напрочь и нагрузки физические и дома как-то эти годы самые сложные, с 1992 по 1995. И дальше. Но как-то все благодаря профессии, благодаря тому, что с детства привыкали преодолевать трудности физические, и моральные и все. Уходила в работу. Потому что с мамой да, потом вообще плохо было и в 1995 году, когда мама умерла, я была вынуждена просто из театра уйти, я ушла в один день, у меня к тому времени было 20 с лишним лет работы в театре.
Уход из театра
Мы уходим в 38 лет, есть и которые продолжают танцевать. И я бы танцевала, потому что я в хорошей форме находилась и физическая форма была, 38 лет. Просто вынуждена была. 1995 год, я уже маму похоронила в августе месяце, 28 августа. А 1 сентября пришла на работу, подала заявление на увольнение и ушла, потому что мне некуда было девать младшую дочку. Ей было 4 годика на тот момент, а старшей было 11. Надо было старшую в художественную школу возить, кроме школы, в которой она училась, она еще в художке у нас училась…
Новая работа
В 1998 году я создала коллектив «Вдохновение». У нас в 2018 году 20 лет будет уже коллективу. Я сейчас заведую и коллективом и всеми коллективами Саратовской области, а по Саратовской области коллективов около 2 тысяч, и из 2 тысяч 132 коллектива имеют звание народный. Разные коллективы и возраста разные, даже есть женщины, их очень мало коллектива 3-4 по области, но возрастные категории женщин лет по 50, по 55 танцуют, ставят танцы хороводы, с платками что-то делают, танцуют. Это самодеятельные коллективы. Вот приходится их курировать, этим занималась Евгения Ивановна, но ей уже тяжеловато стало по области ездить и стал вопрос – кого на ее место. И Евгения Ивановна мне предложила. Я отказывалась долго, потому что у меня коллектив, а совмещать коллектив и такую нагрузку, это другая работа, это административная работа, это бумаги, документы и практическая деятельность должна быть, а коллектив. И я не соглашалась. Но потом меня вызвало руководство и сказал – Наташ, кроме тебя некого. Кого-то с области приводить сюда, это нужно квартиру давать, это нужно как-то чего-то, а тут такой удобный вариант, ты такой заслуженный человек и авторитетный, потому что все-таки эта работа заключается – ездишь, рекомендации даешь коллективам, это судейство, это все время в жюри, все время я смотрю, должна с ними говорить. Но кто человек, который из самоделки сам, тоже вроде они все там, многие из самодеятельности есть. Хочу сказать, многие из тех артистов балета вообще за все годы существования театра работали, казалось бы, протанцевали 20 лет — уходите, создавайте коллективы! У нас в Саратове только человек 5 создали коллективы со всех лет.