«Оказалось, что мой папа наркодиллер … и подсадил мою маму»
С чего начать? Моя мама познакомилась с моим папой примерно в моем возрасте. Сначала все было хорошо: цветы и подарки, конфетно-букетный период. Все здорово, он такой хороший. Моя мама в то время, ну, молодая еще совсем, она училась на повара, кажется, и работала в «Сибирском бистро». Потом оказалось, что мой папа наркодиллер или что-то вроде этого, вот, ну и подсадил мою маму.
Моя мама жила со своей мамой, то есть с моей бабушкой. У нас хорошая трехкомнатная квартира. Бабушка моя работала, у нее двое детей помимо моей мамы, всего трое. Естественно, им нужны были деньги на эти наркотики, это не дешево. Но так как наркоман, он уже не владеет собой, она начала вытаскивать из дома все, то есть абсолютно все. Даже примитивную одежду своей мамы, моей бабушки. Потом забеременела мной, вроде как-то завязала, родилась я. Мы жили с бабушкой, то есть мамой моего папы и с его братом. Такая хорошая женщина, такие теплые воспоминания о ней. Но я это смутно помню, но знаю по рассказам. Жили где-то лет до трех там, а потом папа ушел куда-то. Наркотики продолжались, все, моя мама чахла, чахла, чахла. Мы с мамой жили вместе то ли у подруги, то ли где. Лет до шести, наверное, я жила с мамой и мама очень сильно в это время заболела: у нее случилось что-то с почками, одна почка отказала. Она лежала долго в больнице. И меня в больницу к ней не приводили, я жила тогда с бабушкой, то есть с ее мамой, с которой я сейчас живу. Она мой опекун. Меня не приводили к ней, потом что боялись, что я испугаюсь ее вида, то есть она выглядела, видимо, очень ужасно. Несколько месяцев я ее не видела. Ну и потом она просто уснула и не проснулась. И с тех пор я вот без нее.
«За пару месяцев я, наверное, повзрослела на несколько лет»
Я помню похороны, это было очень… ну, как бы, гадко. Я помню, что я не плакала совсем, я просто еще не понимала. Это было зимой. Папа не пришел на похороны. Что дальше? После похорон бабушка была очень не в себе, она заболела сильно, стресс. А в Томске родственников больше нет. В Северске есть моя тетя, еще одна дочь моей бабушки, но тогда туда было тоже никак. То есть в двухкомнатной квартире, маленький ребенок, муж, жена, все, как бы, меня туда взять никак не получалось и с документами были проблемы. С пропиской, другой город, ну, все в общем сложно.
Бабушка очень сильно заболела, она не могла просто со мной быть. И она решила отдать меня в интернат. То есть школа-интернат, она спокойно платит за меня. Там все нормально совершенно. Я помню, она меня и одевала, и обувала, у меня все всегда было, на выходные домой. То есть мне жилось очень хорошо там на самом деле. Хорошая школа, хорошее образование, я всегда была отличницей, все было здорово на самом деле.
Я все понимала. Я очень быстро это все поняла. За пару месяцев я, наверное, повзрослела на несколько лет. Жила, не тужила. Потом бабушке, видимо, стало еще хуже, то есть настолько, что она даже не могла меня забирать, со мной быть. Что-то с работой еще, она тогда работала на рынке, на центральном, так крытая часть которая, где продукты, всякое такое. Там как-то все не получалось, все закрывалось, она оттуда ушла. И ничего другого не оставалось, как отдать меня в приют. Но я, естественно, не сопротивлялась, я понимала, что смысл, как бы… если сложные времена настали для семьи. Я жила там. Ходила в ту же школу-интернат.
В приюте меня приняли очень хорошо. То есть сначала мне даже разрешили жить так же в интернате спокойно, но на выходные просто туда. Но потом я, конечно, так не стала делать. То есть после школы сразу туда, в приют. Так как я ребенком была тихим, творческим, я всегда что-то делала руками, вышивала, плела, все все все, мне очень это нравилось, много читала, меня, естественно, любили воспитатели. Там воспитательница одна была, она даже брала меня к себе домой на выходные, на праздники. Ее семья меня хорошо принимала. В принципе, я со многими воспитателями так хорошо общалась. Там были условия очень хорошие. То есть как-то забываешь… заменяют тебе дом на самом деле.
В приюте долго быть нельзя, пару месяцев и все, потом тебя либо в семью, либо забирают назад домой, либо в детский дом отдают. Я очень долго там жила, несколько лет. Вообще нельзя так делать, конечно, но не одна я там такая была.
«В чужой семье очень сложно»
Потом как-то пришла женщина забрать пару девочек. Я общительным ребенком тогда очень была. И я начала общаться с этой женщиной, просто так, сидя на диване. И она сказала, подожди, я скоро за тобой приеду. Ты мне очень нравишься, все такое. И буквально через месяц, может, чуть больше, чуть меньше, она за мной приехала. Говорит: я сделала документы, поехали домой. Но это было очень необычно. Я собрала вещи. Совсем скоро я к ней переехала, это было в Северске.
В чужой семье очень сложно. Там у нее была своя дочь 13 лет и две девочки моего возраста тоже приемные. Ну и муж с женой, кот. Квартира хорошая, все. Женщина очень строгая, очень-очень-очень. Не очень мне там жилось на самом деле. И она решила отдать этих двух девочек назад. Я не знаю, как так получилось, но она решила их отдать назад, а меня оставить и удочерить. И на этом настоял ее муж. Ее муж меня очень полюбил и все такое. И решили меня одну удочерить. Я подружилась с этой девочкой, Таней, их дочерью. В одну школу мы ходили. В общем все хорошо. Нормальная жизнь как раз началась.
И тут, одним прекрасным утром заходит ко мне эта женщина, вся в слезах, вот, разбудила меня и говорит, что объявился мой папа, а он официально не был лишен родительских прав, то есть они не имели права меня забрать, они должны меня отдать, он требует меня назад. В общем, он пришел и все разрушил, как и прежде. В суд он не пришел несколько раз, то есть меня возили туда. Он не пришел. Я осталась в приюте.
Потом бабушка ко мне приходила – она выздоровела, вроде все хорошо. Собиралась меня забрать, но не успела. Подошла моя очередь ехать в детдом. Там меня приняли хорошо. Как раз тогда у меня начался период взросления, мне было уже лет 12, вот… 11-12. До этого я была отличницей, а там у меня появилась первая тройка, ну то есть подействовала на меня эта атмосфера, все это повлияло. Начала портиться сильно. Как-то и учиться перестала и все на свете. Ничем не занимаюсь, нужно гулять, мальчики. Было забавно, косметика у меня первая появилась, а что делать – возраст, 12 лет, модная.
И как-то так получилось, я смутно помню, что хоп, и я уже в Томске, в другой семье. Начала учиться, я опять отличница. Начала спортом заниматься и начала заниматься кройкой и моделированием одежды. Опять начала читать. В общем, вот с этой семьей у меня начало что-то не складываться, около года я там жила. Да, в 13 я уже от них уехала. Очень-очень ссорились. Не знаю, как-то казалось, что меня во всем ущемляют. Постоянная школа, школа и только школа. И кружки всякие, это очень изматывало. Хотелось и погулять, и все. Я очень уставала. Ребенку все равно хочется побегать-попрыгать, а тут нет, сиди учись. Я и так хорошо училась, зачем еще-то? Ну, начали ссориться, нервы, стресс, меня водили к психологу, прописывали успокоительные и все, ну, довели в общем они меня до ручки. Начали очень сильно ссориться, постоянно скандалы, постоянные ссоры, и я все швыряла, кидала, дверями хлопала. Никогда такого не было, я всегда была спокойный ребенок, очень спокойным.
«С тех пор здесь учусь и живу с бабушкой. То есть у меня, наконец-то, все хорошо»
Я все им высказала. Я больше не хочу с вами жить, пойдемте, отдадите меня назад. Мы пришли в органы опеки и меня отдали назад. Больше я никогда не поеду в приемную семью, то есть это был ужас. И опять меня в приют. Я там уже своя. Меня приняли. Никого не осталось, кто раньше был, с кем я общалась. Все новенькие. Я там такая «блоть» хожу, все знаю, все умею. И тут как-то моя бабушка приходит. Ей не сказали, что я в приемной семье, в Томске, она ничего не знала. И тут же она сразу же забирает меня домой. Быстро-быстро оформляет документы. Мне было около 14, 13 с лишним, то есть в 6-м классе я училась. С тех пор здесь учусь и живу с бабушкой. То есть у меня наконец-то все хорошо. Все здорово.
Сейчас последние, наверное, пару месяцев жизнь просто как сказка. Ну правда, очень здорово. Даже странно. Обычно у меня всегда какие-то проблемы. Сложности были с выбором места учебы. Вроде, «пед» звучит не очень, «педагог», «учительница», но, тем не менее, это перспективно и здорово. А льгота, ну, льгота, конечно, здорово, что, как бы я являюсь сиротой, и меня могут принять хоть как. Как бы туда, где есть бюджетные места, я в принципе должна поступить. Перспектива на будущее очень хорошая. Я смогу получить хорошую должность, работу, то есть карьерный рост. Я собираюсь пойти, например, в колонию для несовершеннолетних, что-то тому подобное. Я буду с погонами ходить. Льготы всяческие будут, так как я все-таки человек из органов, там пенсия в 45 лет и оплачиваемый отпуск. Это очень здорово. Мне нравится.
В принципе, у нас есть все, то есть я ни в чем не нуждаюсь. Но это за счет того, что бабушка работает. Она на пенсии, но она работает. Так как, если она не будет работать, на пенсию нам даже за квартиру не хватит заплатить, потому что она не такая уж и маленькая. Постоянно компьютеры, свет и на кухне все включено.
Вроде государство немножко платит. Перестало платить, кстати, когда мне исполнилось 18 лет. Но платило оно так, что это было не заметно. Очень незаметно, какие-то копейки. Ну так, буквально мне на расходы какие-то на месяц, чтобы я себе какие-то кремчики, еще что-то купила, такое девчачье. Работать я сильно-то не могла, пока в школе училась.
В органах опеки я частый гость. Постоянно какие-то справки нужны. Даже сейчас для поступления я туда ходила, брала справку о том, что я сирота, мне нужны льготы и все такое. Еще такая штука есть как учет на квартиру. То есть мы встали на учет давно. Как нам только сказали, мы все сразу сделали, документы, конечно, зачем тянуть. Но потом, стояли-стояли, очень долго стояли на очереди, оказалось – хоп – и заново надо. Обнуляется. Все заново. Они все потеряли, все списки, все документы. Думаем, здорово, конечно, все заново. Столько стояли на очереди. Конечно, все сделали. Но как-то мне, если честно, трудно верится, что когда-нибудь я вообще получу эту свою квартирку. Чисто символически справки сказали сделать, мы сделали.
Из приюта, из которого я давно-давно ушла, звонила женщина раза два-три. Спрашивала, как дела, как все, не хочу ли я там прийти, может, что-то мне нужно. Именно из приюта. А так государство как-то больше ничего, нет.
Мое здоровье? Мне кажется, ниже среднего. Потому что, во-первых, когда я родилась, мама была очень не здорова, это понятно, я уже говорила об этом. Потом слабый иммунитет, тоже с рождения. Очень слабый просто: кто-нибудь чихнет, я уже слегла. Потом, я ломала ногу, лет, может в 5, в четыре. Где-то так, левую. Сейчас она дает знать об этом. Затем, я очень часто лежала в больницах с той же ангиной. Я как-то переболела менингитом. Очень сложный случай у меня в общем был. Я еще до этого неделю лежала… у нас такая медицина, вообще замечательная в городе, я неделю лежала в городе, у меня температура практически 40, я ужасно себя чувствовала. Несколько раз ко мне приезжала врач из моей поликлиники. «Ой, — говорит, — что вы паритесь, это вроде ОРЗ, господи, даже не думайте, вставайте и идите». Ну конечно, потом стало настолько плохо, что мы просто вызвали скорую. И нам сказали, какой врач вам вообще мог такое сказать, у вас менингит на лицо. После этого у меня, конечно, был реабилитационный период очень сложный. Ни читать, ни писать, ни считать мне было нельзя где-то пару месяцев. И с детства у меня жуткая реакция на Манту. Я с детства стояла на учете в туберкулезном диспансере. У меня легкие чистейшие, все хорошо, все анализы нормальные, но Манту у меня вот такая: она красная, она чешется, она огромная. Это было жутко. Постоянно, когда в школе ставили Манту, у меня была паника. Я понимаю, что мне сейчас поставят, и она сразу же начинает расползаться, сразу же. Ну естественно, все меня так, стороной, что это такое. Ехать еще очень далеко в этот диспансер. Это постоянные анализы, господи. Каждый год. Это ужас, толком ничего не могли сказать.
«Мне уже надоели эти социальные вещи, что меня бедной сироткой считают»
Друзья у меня очень хорошие. Если что-то со мной случится, они не бросят меня, к себе возьмут. Это очень здорово. И я так же. Недавно моя подруга поссорилась с родителями сильно и получилось так, что ее просто выгнали из дома. Нехорошая ситуация, но так получилось. И моя бабушка спокойно приняла ее. Тоже понимает, что всякое бывает. Если со мной что-то случится, они меня также примут. Родственники, естественно, также. Мне повезло в этом. После второй приемной семьи, когда мне 13 уже было, когда у меня вообще все перевернули в моем подсознании, я стала необщительной. Раньше я была очень общительной и открытой, сейчас я очень замкнутый человек. Поэтому я очень сложно схожусь с новыми людьми, просто невозможно. Даже в новой компании приходим, такое ощущение, что я вообще разговаривать не умею. Не могу и все вот. Поэтому мне нужно очень долго, очень-очень долго общаться… даже с моими друзьями, с той же подругой – мы год учились в одном классе, когда нас переформировали в 10-м. У нас была компания девочек, четверых, как-то так сошлись. Они все общались, и я как пятая нога у собаки ходила, я не могла сказать ни слова. Мы как-то даже больше года вообще не общались, хотя были в одной компании, нас четыре человека. И потом как-то случайно я начала с ней разговаривать просто и все. Так со всеми, я не умею сходиться с людьми.
А если говорить о государственной этой поддержке – я без понятия, что они могут сделать. Мне уже есть 18 и куда они меня? Никуда. Мне уже надоели эти социальные вещи, что меня бедной сироткой считают, поэтому я и гласность не люблю, и никому не рассказываю. Если совсем будет тяжко, невмоготу прямо, вообще-вообще, то, конечно, обращусь куда-нибудь. А так – нет. Моя бабушка не верит во всю эту помощь, очень слабо. Поэтому она лишний раз и к врачам может не обратиться, ни к кому. Говорит, что это личный опыт. Она поняла, что это все бессмысленно. А мне… если есть проблемы, то мне это нормально уже. Я привыкла. Поэтому обращаться куда-то бессмысленно.
В классе, наверное, практически все знают, потому что постоянно учительница говорит на собрании: «Завтра родительское собрание, все предупредите мам, пап, и Оля – ты бабушку». Поэтому, может быть, только. А так я не говорю сама никому. В первом интернате, когда я училась, уже узнали, что я в детском доме, в приюте. Ко мне отношение не изменилось совершенно. Прямо вообще было все нормально. Конечно, я не распространялась о том, что моя мама уже умерла, вообще никому ничего не говорила об этом. Но тем не менее они знали, что у меня нет родителей, я живу в приюте и все такое. Но ничего не было плохого. А потом, во второй школе, многие, вроде, начали подозревать, что у меня фамилия совершенно иная, чем у моей приемной матери. Она жила с мужчиной в гражданском браке, у них тоже разные фамилии. Просто у всех все разное, и мы не похожи. При них я не старалась называть ее мамой, не могла все равно. Иногда у меня проскакивало: «Валентина Георгиевна». И спрашивали: «почему?» – ну она же завуч, я привыкла. Многие начали подозревать, говорить, что я приемная. Такой какой-то холод вроде, «фу, ты приемная». Мне это очень не по себе стало. Поэтому я как-то не люблю рассказывать. Многие с таким презрением смотрели, а многие жалели. Я так ненавижу жалость к себе почему-то. Терпеть просто не могу. Вот, ты бедная-несчастная, такая утю-тю-тю-тю, будешь конфетку, – очень ненавижу. А в основном нет. Нормально все. Просто не знает никто.
Бабушка помогла мне устроиться на июль, на один месяц, продавцом-консультантом, где она работает. Я чисто для себя, чтобы заработать какие-то копейки, чтобы не просить. Все-таки стыдно уже, 18 вроде бы, а все у бабушки деньги прошу. Работаю. Это очень здорово. И так с бабушкой у меня более или менее все хорошо. Всегда разлады какие-то есть: между нами поколение. У нас совершенно разные взгляды и вкусы, постоянно у нас какие-то несостыковки. Тем не менее, она, вроде, здорова, и я рада, и это здорово.
