Информированное согласие (informed consent), по мнению С. Садмена и Н. Брэдберна, есть «явная или неявная договоренность с респондентом об участии в опросе после его ознакомления с характером и задачами исследования» [Sudman, Bradburn, 1982, p. 7-11]. Чётких установленных требований к информации, которую необходимо предоставить респонденту, нет [Couper, Singer, 2013]. Кратко вопросы, на которые надо дать ответ, могут быть представлены следующим образом:
— зачем проводится исследование и как будут использованы его результаты;
— кто проводит исследование (заказчик и имя интервьюера);
— почему и как был выбран респондент (откуда взят его телефонный номер);
— о чем будет интервью (какие вопросы будут заданы) и сколько времени оно займёт.
C. Садмен и Н. Брэдберн также пишут о том, что необходимо сказать респонденту, что на некоторые «чувствительные» вопросы он может не отвечать [Sudman, Bradburn, 1982, p. 10]. Конечно, если «выдать» всю эту информацию сразу, в начале интервью, это может привести к сбою в коммуникации, а слишком длинная вступительная фраза – и вовсе к отказу от дальнейшего общения. Потому, на наш взгляд, следует ограничиться самыми основными вопросами: кто проводит исследование и о чем будут вопросы (какова тема опроса), а всю остальную информацию предоставлять только в ответ на запросы респондентов. Это позволяет как поддержать условия эффективной коммуникации – не сообщать лишней или не интересной для собеседника информации, так сохранить коммуникативное равновесие в разговоре – готовность не только спрашивать, но и отвечать на вопросы. Ничто не мешает формировать информированное согласие по ходу всего интервью, вплоть до завершающей реплики. Самое главное, что нужно понимать, — респондент имеет право на подробную информацию о задачах и условиях проводимого опроса, в свою очередь, исследователь обязан ему эту информацию предоставить. Потому интервьюеры должны, в первую очередь, сами знать ответы на эти вопросы, чтобы донести их до респондента[1].
Не всегда интерес респондента к проводимому исследованию возникает в начале интервью, как это произошло в приведенном ниже фрагменте:
Фрагмент 1
9 мин. интервью, жен., 63 года, г. Кудымкар, Пермский край
1. И: Есть ли в вашей семье или среди ваших друзей те, кто сидел в
2. тюрьме?
3. Р: (пауза 5 сек) Какой вы мне больной вопрос задали…
4. И: Да вы что! я извиняюсь, конечно, но вот такая у нас анкета, сами как
5. бы удивляемся, там некоторые вопросы очень нас… самих.. не радуют
6. (смех)… скажем так (смех)… затрудняетесь?
7. Р: а Вы откуда?
8. И: а… мы Вам звоним из Томска.
9. Р: из Томска? (удивленно)
10. И: да, да! Центр методологии федеративных исследований
11. Российской академии народного хозяйства…
12. Р: ну а как Вы мой адрес взяли? и как телефон?
13. И: нет, адрес я Ваш не знаю, и телефон я Ваш не вижу тоже. Мы
14. звоним по всей России, и вот дальше у Вас спрошу в какую я область
15. попала и куда… а…как бы мы проводим исследование по всей
16. России…
17. Р: да вы что! я ведь сама с Сибири! как! вы уж дыхните мне [по
18. трубке-то мой воздух сибирский]! я сама с этого, со станции Яшкино!
19. И: [(смех)] с Яшкино! (смех)
20. Р: [тайга! Юрга!] вот я между, станция Я… маленькая, может
21. слышали? маленькая станция Яшкино? … алло?
22. И: [(смех)] все понятно теперь! слышите меня?
23. Р: вот я оттуда!
24. И: все понятно! (смех) я поняла, на этот вопрос Вы
25. затрудняетесь ответить? я так отмечаю?
26. Р: да я не затрудняюсь.. это… сын у меня сидевший…
27. И: ага…
28. Р: он у меня уже освободился…
29. И: хорошо…
Мы видим, что вопрос оказывается очень личным для респондента, о чем она открыто говорит (фрагмент 1, строка 3). Это заставляет её задуматься о том, кто ей звонит и откуда (строки 7, 12). Интервьюер сразу встаёт «на сторону» респондента, объясняя, что вот такая анкета, и она им самим не нравится, а позже рассказывает, откуда поступил звонок. Оказывается, что респондент сама раньше жила в Сибири и звонок с родины очень радует её. Те возможные негативные последствия (отказ отвечать на вопрос, коммуникативный сбой, испорченное настроение, может быть, и вовсе отказ продолжать анкету), вызванные чувствительным для респондента вопросом, полностью нивелируются благодаря грамотному и вежливому поведению интервьюера, где смех (в данном случае по большей части компенсаторный), играет не последнюю роль. В итоге, респондент даёт ответ на вопрос («сын у меня сидевший», строка 26). По состоявшемуся речевому взаимодействию заметно, как интервьюер выстраивает коммуникацию: она вежливо реагирует на отвлеченные высказывания респондента (строки 4, 5, 6, 19, 22, 24), даёт информацию о проводимом исследовании (строки 8, 10, 11, 13-16) и не забывает об анкете и заданном вопросе, который вызвал такую реакцию (строки 6, 22, 24, 25), а также поддерживает респондента (строки 27, 29), не расспрашивая её о том, о чём и так говорить тяжело.
Конечно, в приведенном выше фрагменте интервьюер использовал много успешных стратегий и приёмов, и зачастую сложно сказать, какие из них были ведущими. С этой проблемой мы будем сталкиваться и в дальнейшем, ведь хорошее интервью — сложный, насыщенный феномен, а профессионализм интервьюера — отчасти дар, который сложно вогнать в четкие формулировки.
[1] В случае, если интервьюер затрудняется дать ответ, то он должен перенаправить респондента к своему руководству, дав, например, номер руководителя полевого отдела. В ситуации, когда проводится закрытое исследование, нужно прямо об этом сказать респонденту. Неправильным выходом в данной ситуации будет предоставление заведомо ложной информации, например, слова интервьюера о том, что он пишет диссертацию. Такие вольности интервьюера могут поставить исследователя в неловкую, а порой и опасную ситуацию, в случае если «попадется» юридически подкованный респондент. Потому этим вопросам должно уделяться особое и пристальное внимание.
