Распределенный образ жизни

Региональные примеры распределенного образа жизни:
Сатка и Бакал
Чувашия Хатанга  

.

Введение в содержание проекта ^[1]

Южноуральские регионализмы, используемые в тексте:

Стайка – городской сарай, первоначально предназначающийся для содержания домашнего скота и птицы.

Шаманить, подшаманивать – ремонтировать, мастерить.

.

Что такое распределенный образ жизни?

Объектом настоящего исследования является сложная гибридная структура базовой формы жизни российского общества, для обозначения которой Симон Кордонский в свое время предложил термин «распределенный образ жизни». При этом автор, в свою очередь, опирался на понятие «совокупное жилье», введенное ранее Владимиром Вагиным [2].

.

Совокупное жилье – это материально-пространственные и транспортные элементы данной структуры, включающие в себя следующие элементы: «Чаще всего семья в обычном городе имеет городскую квартиру, дом-дачу с участком земли в пригороде или деревне, баню, птичник (свинарник, коровник), погреб (сарай) в городе, где хранятся продукты питания, произведенные на “даче”, автомашину (и гараж), основная функция которой обеспечивать связь между городской квартирой и дачей. Гараж может быть совмещен с погребом (сараем). В селе функции дома и дачи совмещены, и есть — кроме приусадебного участка — еще и покос, земля “под картошку”, а также используемые непонятно на каких условиях лесные и речные угодья»^[3].

.

Совокупному жилью соответствует, согласно Кордонскому, определенная связанная социальная структура – собственно распределенный образ жизни: «Люди живут на два или более дома, и унитарная семья во многом существует только “в реальности”, в то время как “на самом деле” доминирует многопоколенческий тип семьи, распределенной по разным домам — дачам, но связанной в целое распределенным образом жизни» (там же).

.

Совокупное жилье и распределенный образ жизни здесь соотносятся как материальный и социальный аспект одного явления, за которым в данном введении закрепляется краткий термин «распределенный образ жизни». Полагаем, что приведенной краткой характеристики достаточно, чтобы составить общее интуитивное представление об этой структуре и ее основных элементах.

.

Осмысленный образ жизни

.

Анализ элементов и отдельных аспектов распределенного образа жизни широко представлен в отечественной литературе, посвященной экономике домохозяйств, личных подсобных хозяйств и т.д. ^[4] В рамках настоящего краткого представления проекта мы не будем останавливаться на рассмотрении существующих подходов, отметив лишь специфику нашего взгляда на проблему.

.

Преобладающий исследовательский интерес к явлению распределенного образа жизни и его отдельным элементам имеет два превалирующих направления. Это, во-первых, интерес экономический и социально-экономический, рассматривающий базовые элементы распределенного образа жизни (прежде всего, частное производство сельскохозяйственной продукции) с точки зрения экономической  целесообразности – как современного рыночного, так и до-современного типа — в форме реципрокных обменов [^5]. 

.

Во-вторых, это интерес, который можно определить как эмансипаторно-либеральный. Именно такая перспектива задана на распределенный образ жизни в цитировавшейся выше работе Симона Кордонского: «Российский распределенный образ жизни функционирует так, чтобы ограничивать вмешательство государства в бытование его граждан», — такова чеканная формулировка интерпретативной модели этого подхода.

.

Предлагаемый же здесь взгляд на это явление актуализирует третий – культурно-смысловой или культурно-антропологический – аспект этого явления. Тем самым, разумеется, не ставятся под сомнение рационально-экономические мотивы формирования распределенного образа жизни, равно как и его эмансипаторная составляющая, которая позволяет гражданам России сформировать для своего существования частное пространство, обладающее определенной степенью автономии от государственных и корпоративных структур. Однако по мере работы над проектом становилось все более очевидно, что сведение к этим факторам самого факта наличия и поддержания распределенного образа жизни обедняет и даже лишает его весьма существенного элемента. Социально-экономическая и эмансипаторная оптика не позволяет вразумительно описать существенные элементы человеческого существования, связанные с распределенным образом жизни.

.

***

.

Приведем пример для прояснения сказанного. Давайте всмотримся в эту фотографию, фиксирующую один из повседневных моментов в гаражном квартале города Сатка.

.

.

Фото и интервью: Дмитрий Павловский. Сатка, 6 июля 2014.

.

Геннадию Павловичу 70 лет, свою трудовую карьеру он закончил главным механиком на щебеночном заводе. Гараж, в котором мы его встретили, у него уже 50 лет. Он пришел сюда на весь день, сегодня воскресенье, — в гаражах оживленно. Рядом с ним – кипа газет, в радиоприемнике — новости. Он в отглаженной белой рубашке, брюки отутюжены, туфли начищены.

.

— Я все время в гараже, после того, как жена умерла. С ребятами здесь разговариваю, ребята подходят. Газету, вот, читаю. … Мы в основном все разговариваем. Сейчас, в основном, все разговариваем про эту, про Украину. — Ну че бы нам не жить с ними в дружбе? Я не знаю, че они на нас ополчились… — Был у меня, этот … сад. Но жена померла. Куда мне? Я уже без нее больше ничего и не делаю. Так, плотят мне маленько эти… пенсии… десять тысяч дают. Не пью, не курю. Вот. А так. Так вот в основном и живу. Жизнь потихоньку проходит… — Инструменты? – Все есть. Есть и болгарка. Есть и сверло. Дрели всякие. Все тут у меня есть. Все, что надо, я все сам сделаю для машины. Подшаманиваю. … Помощь с машиной — вот это у нас заведено. Я сейчас же приду к соседу — он посмотрит. И тут же что-то мне предложит. Или я к нему пойду. Тоже предложу. А так мы очень дружно живем. И у нас такого нет. Вот эти украинцы с русскими — драться им надо, воевать. А мы ведь вот так живем. У нас половина татар и башкир, но ведь мы живем исключительно хорошо. Наши девки выходят за башкирят. За татар. И мы все дружно живем. Очень хорошо живем. Прямо исключительно живем хорошо. Маленько только нам плотят пенсию. И мы живем и ничего. И не жалуемся.

.

Геннадий Павлович – автомобилист с большим стажем, у него побывали все модели Жигулей и Лад. В молодости он был очень мобилен, объездил половину страны, но путешественником себя не считает:

.

— … Нет, я не путешественник. 

.

 — И по Уралу не ездили? 

.

 — На Урале я везде был. У меня родня кругом была. В Свердловске, в Воронеже. Да много. В Уфе есть. Была. Все сейчас уже поумирали. А так ездил везде.

.

Сегодня Геннадий Павлович ждет сына, который время от времени навещает его в гараже. Действительно, через некоторое время на горном велосипеде подъезжает и он – совсем не молодой человек, но в спортивной экипировке, они погружаются в неспешную беседу.

.

.

Фото: Дмитрий Павловский 

.

Таких пожилых людей, как Геннадий Павлович, мы можем встретить повсеместно в европейских кафе — где-нибудь в Париже или Швейцарии – аккуратных, погруженных в чтение местной газеты, иногда вступающих в разговор с входящими знакомыми. В «европейской» социальной теории такие люди называются «публика», а места их коммуникации – «публичные пространства». Именно так проходит день и Геннадия Павловича, только здесь вместо «публичного пространства» кафе – его гараж, вымытая до блеска машина и верстак с аккуратно разложенным инструментом. Значение повседневного мира гаражной коммуникации нашего собеседника особенно остро переживается на фоне распада прежнего упорядоченного универсума жизни:

.

 — Я вот сейчас еду, допустим, в Башкирию и смотрю все поля заросшие, никто не сеет. Ничего — ни хлеб, ничего не сеют. Картошку даже не садят, почему, даже не знаю. — Рухнуло как-то, ни с того, ни с сего…

.

Распад прежнего миропорядка, однако, никак не повлиял на коммунитаристский, ориентированный на ценности сообщества, образ мыслей нашего собеседника – благо сообщества он ставит выше своих интересов, что выяснилось, когда была затронута тема переноса гаражей:

.

— Я чего-то вот слышал, что вот эти все гаражи должны снять. Хотели снять и сделать хотя бы даже вот парк. Ну и, значит, вот вроде окрыленные они ходили, хотели, что давайте уберем эти гаражи. А нас убирать-то никак нельзя. У нас у каждого в гараже погреб. Но, знаешь что, если только вот надо убирать, то я, конечно, человек такой — компанейский. Все, значит, и я тоже за. … А если сделали бы парк — да убирайте нас куда-нибудь. Но где-нибудь найдете поляну — мы туда будем ходить. Гаражи поставьте нам. А здесь сделайте чего-то. У нас-то такое место — сильно хорошее. Вот здесь можно этих домов построить — такие дома здесь бы были. Ну черт его знает. Вот не хотят. А так — если для города, я тоже согласен.

.

Наш тезис, состоит в том, что образ жизни пожилого пенсионера в данном случае не представляется возможным сколько-нибудь удовлетворительно описать – то есть, определить, чем занят этот вот сидящий в наглаженной рубашке в своем гараже пенсионер, погруженный в чтение газеты — в терминах экономических мотивов. Равным образом и ценность автономного существования не находится здесь на первом плане – в интервью она совершенно не акцентируется как заметная или значимая. Важно здесь, напротив, то, что пенсионер нашел для себя и форму самозанятости, организованную вокруг своего автомобиля и гаража, а также модус коммуникации, позволяющий ему быть включенном как в жизнь местного гаражного сообщества, так и в поддержание общения со своими детьми, живущими самостоятельной жизнью (у сына, как и дочери, гаражи находятся здесь же). Включенность в этот контекст позволяет ему сохранять базовые навыки человека модерна – он продолжает следить за прессой и новостями, создающими темы для поддержания разговоров со своими собеседниками, продолжает использовать свои компетенции механика. Иными словами, происходит конвертация свободного времени пожилого человека в осмысленную деятельность и коммуникативное взаимодействие – те виды активности, которые не предоставляют ему другие организованные формы социального существования в окружающем его мире.

.

.

___

.

Работа по формированию элементов совокупного жилья и деятельность в рамках структуры распределенного образа жизни является осмысленной формой жизни, наполненной смыслом жизненной практикой, позволяющей человеку реализовать субъективно-понятный смысл своего существования и собственных трудовых усилий, поддерживать коммуникацию как с близкими людьми, так и в рамках различных ассоциативных связей. Иными словами, формирование распределенного образа жизни является ответом на запрос проживания осмысленной жизни, дефицит которой в российском обществе имеет драматический характер в силу жизненного опыта двух систем: опыта жизни в советском обществе, демагогически нацеленном на достижение разного рода утопических задач, и опыта жизни постсоветского периода, воспринимаемого, о чем свидетельствуют интервью, значительной частью старшего поколения с разочарованием. Следует также добавить, что проблема нахождения осмысленной формы существования особенно остро стоит для пожилых людей: именно они формируют основной костяк тех, кто обеспечивает связное функционирование элементов распределенного образа жизни.

.

Слепое пятно: карта и территория

.

Генезис основных элементов распределенного образа жизни в России уходит далеко в прошлое – дачи и гаражи постепенно приобретают характер массового явления в послевоенный период, история огородов и сараев простирается значительно дальше и теряется где-то в глубине веков. Одна из основных проблем, с которой сталкивается исследователь элементов распределенного образа жизни, заключается, помимо прочего, в том, что в нашей культуре отсутствуют способы и механизмы формирования культурной и общественной памяти об истории этих элементов. Мы имеем дело, фактически, с огромным слепым пятном в области российского общественного бытия. Форма распределенного образа жизни является уникальным – во всяком случае по своим масштабам и социальной значимости – цивилизационным явлением российской жизни, сформировавшимся как здравомыслящая компенсаторная реакция на процессы социально-экономических экспериментов и авангардно-политических преобразований в России на протяжении последних ста лет. При этом в самом распределенном образе жизни нет ничего загадочного – он вполне рационален, понятен на уровне здравого смысла. Если вы не являетесь типовым обитателем «стеклянного колпака» [^6], в пределах которого люди получают зарплату, которую они тратят на приобретение страховок, покупок в супермаркетах и обслуживание своего автомобиля в официальных дилерских центрах, но ремонтируете или тюнингуете свой автомобиль в «сером» гараже, выезжаете порыбачить на Волгу или, занимаясь ремонтом квартиры или возведением дачи, толкаетесь на строительном рынке, то коммуникация по поводу различных элементов распределенного образа жизни – закладки фундамента, технологий ремонта квартиры, способов ведения огорода, приемов сохранения продовольственных запасов или советов по оптимизации эксплуатации автомобиля — будет именно тем элементом жизненного мира, который является интегрирующим для социальной ткани российского общества, тем пространством здравого смысла, который позволяет вам осуществлять горизонтальную коммуникацию помимо различий социального или профессионального положения.

.

Специфика и масштаб распределенного образа жизни, однако, никак не вписывается в те схемы, которыми руководствуются в своем понимании и действии носители различных теоретических и практических конструкций, занятые постоянной работой по улучшению российского общества – от коммунистов до постсоветских реформаторов. В результате этого незнания и отторжения в среде интеллектуалов формируется разного рода мифология российской самобытности, включающая химерические представления об особом «пути», особом «менталитете», особом «геополитическом положении» и т.д. – Эти химеры рождены незнанием и мистификацией этого незнания. Практики распределенного образа жизни являются – как мы покажем в нашем исследовании —  вполне рациональными, полностью вписываются в логику поведения людей, принадлежащих к цивилизации модерна, хотя и оказавшихся в весьма специфических условиях полупериферийного – по отношению к глобальной миросистеме —  общества. Формирование теневой распределенной формы жизни – это, в том числе, рациональный ответ на иррациональность институционального контекста, основной особенностью которого в российских условиях является его перманентная изменчивость, невозможность стабилизировать правила игры. – Таков макроэффект чехарды преобразований, каждое из которых, разумеется, представляется вполне рациональным для инициаторов отдельных изменений, но в целом создающих иррациональный фон, по отношению к которому сообщества и индивиды постепенно сформировали альтернативный мир – универсум распределенного образа жизни.

.

.

Слепота в отношении этой теневой несущей структуры российского общества объясняется не только эффектом теоретического «стеклянного колпака», но и определенными ценностными иерархиями, распространенными среди российских исследователей. Элементы этой структуры по умолчанию считаются – несмотря на свое фундаментальное экзистенциональное значение — «низкими», недостойными меморизации и внимания серьезных исследователей общества и культуры. Отсутствие исследовательского интереса по отношению к этому явлению сказывается и на объективированных индикаторах нашего знания о российском обществе: имеющиеся сегодня в нашем распоряжении средства количественной и статистической фиксации параметров жизни в стране делают любые попытки вынесения оценок объема сегмента распределенного образа жизни совершенно произвольными, взятыми с потолка. Достаточно указать на огромное число документально и, разумеется, статистически никаких не фиксируемых на сегодняшний день гаражных и сарайных застроек или погребов, которые можно обнаружить в любом — включая Москву — российском городе, средствами, например, спутниковой фотографии (пожалуй, единственному объективному способу фиксации российской действительности), чтобы согласиться с произвольным, в лучшем случае косвенном характере попыток дать оценку  масштаба этого явления. В данном случае мы имеем образцовый разрыв между «картой» — схематическим представлением действительности —  и «территорией» — самой действительностью. Это отнюдь не метафора, а прямое описание наглядных способов репрезентации российской действительности. В порядке иллюстрации – два примера из двух различных городов – Сатки и Красноярска. В отношении каждого случая даны три возможных способа представления знания о пространственном устройстве российской жизни: карта, репрезентирующая объективированное знание о действительности, — слева, спутниковая фотофиксация того же пространства – справа. И только прямое эмпирическое наблюдение – третья фотография — дает реальную, хотя только и «внешнюю» картину фактического положения дел.

.

.

Сатка (Челябинская область)

.

.

.

Сатка. Карта и спутниковый снимок территории (улица Пролетарская). Красным маркером отмечена точка съемки следующей фотографии. Источник: Яндекс-карты (по состоянию на февраль 2015).

.

.

Сатка. Панорама на гаражи и стайки с улицы Пролетарская. Огромный квартал гаражей и стаек располагается в Сатке таким образом, что на него замыкаются две главные («гостевые», как выражаются местные жители, то есть предназначенные для показа гостям) улицы новой части города – Пролетарская (на фотографии) и Солнечная. Квартал расположен на возвышенности, которую в настоящее время венчает огромный металлический Серп и молот, поэтому и весь этот района часто называют Серп и молот. Здесь расположено несколько гаражных кооперативов, а также животноводческий кооператив «Заря» (состоявший поначалу из стаек, предназначенных для разведения скота). Старейший гаражный кооператив «Березка» (на фотографии – ряды в правой части, расположенные перпендикулярно к улице Пролетарская) по сведениям респондентов был образован в 1960-х гг. Фото Денис Шакиров. 25 февраля 2015 г.

.

.

Красноярск

.

.

Источник: Яндекс-карты (по состоянию на январь 2015).

.

Красноярск. Карта и спутниковый снимок территории (улица Малиновского, д. 2 — 4). Красным маркером отмечена точка съемки следующей фотографии. Вдоль дома 4 и поперек домов 4 и 2 расположены гаражи. Что за белые квадраты усеивают внутреннюю часть двора будет ясно из следующей фотографии.

.

.

.

В рамках настоящего представления проекта мы ограничимся далее одним аспектом эмпирической фиксации элементов распределенного образа жизни – его материальной формой.

.

.

Материальная изобретательность

.

.

Элементы распределенного образа жизни представляют собой весьма специфическую, исторически уникальную материальную культуру, документирующую целый пласт отечественной истории повседневного жизненного мира. Эта культура в настоящее время находится в процессе трансформации: уходят в прошлое – хотя и не так быстро, как можно было бы ожидать по прошествии 25 лет, — следы советской дефицитной экономики стройматериалов, а распределенный образ жизни – по мере того, как изменяются его технологические и пространственные элементы, — постепенно выходит на новый уровень — высокотехнологичных теплиц, современных морозильных камер, полностью автономных усадебных и дачных хозяйств и т.д. Часть устаревших элементов этой инфраструктуры приходит в упадок и скоро исчезнет, а вместе с ними – и целый пласт новейшей российской истории.

.

.

Фото: Павел Кулешов. 21 февраля 2015 года.

.

Ветшающие придомовые стайки. Сатка, 1-й квартал, д. 5.

.

.

.

Так, изменение автомобильной культуры, произошедшее в постсоветский период, ведет к трансформации функционального назначения гаражей, частично отмирающих в своей прежней прямой роли хранилища автомобиля, частично приобретающих новые функции, частично меняющих локализацию за счет перемещения в пространство загородного дома. Вместе с тем бесследно исчезает и целый пласт недокументированной истории нашей страны, получивший материальное воплощение в различных элементах распределенного образа жизни. Эти элементы, на наш взгляд, имеют уникальный характер и заслуживают внимания, поскольку:

.

1)   являются свидетельством того, как в условиях дефицита материалов, часто совершенно непригодных для строительства и создания тех сооружений, для которых они использовались, люди проявляли смекалку и изобретательность для реализации поставленных перед собой задач;

.

2)   имеют выраженную локальную специфику, связанную с характером элементов распределенного образа жизни, типом хозяйствования и основных транспортных средств, климатическими особенностями, а также с различиями в доступе к материальным ресурсам естественного и техногенного происхождения, используемых для организации элементов распределенного образа жизни.

.

.

В порядке примера мы представляем серию фотографий, сделанных за последнее время участниками проекта как в Челябинской области – по месту основного этапа полевой работы над проектом, так и в некоторых других частях страны. Все они представляют стандартные элементы распределенного образа жизни – иногда в типичном, иногда в неожиданном исполнении.

.

.

Бриколаж и мифологическое мышление: к логике распределенного образа мышления

.

Распространенной и бросающейся в глаза особенностью простых элементов распределенного образа жизни – гаражных построек, огородов, сараев, погребов – является их необычный вид. Если речь не идет о массовой системной застройке, осуществлявшейся уже в советское время, то эти сооружения нередко собраны из самых необычных материалов, часто – используемых вторичным образом или же первоначально предназначавшихся для иных целей. Проектирование и создание этих построек и сооружений, таким образом, существенно отличается от технологических алгоритмов современной цивилизации, известных в постсоветской России как «евроремонт» [7]. Основой этих алгоритмов является стандартизация материалов и элементов, рациональная и планомерная комбинация которых образует конечный результат (который может быть индивидуален, но не в основной части комбинируемых элементов). Вот два наглядных примера этой девиантной, нестандартизированной логики распределенного образа мышления, запечатленного в кирпичной кладке.

.

.

Сатка. Стена гаража. 7 июля 2014 г.

.

.

Сатка. Стена гаража. 7 июля 2014 г.

.

Обращает на себя внимание, что обе стены представляют собой композицию из разных типов кирпича и других строительных материалов, имевшихся в распоряжении строителей в крайне ограниченном объеме. В первом случае даже сложно подсчитать число разновидностей эти материалов, использованных, кроме того,  вторичным образом – из остатков каких-то прежних сооружений. Окно на второй фотографии также представляет собой сложную конструкцию, сваренную из металлических уголков и пластин и дополненную стеклянным элементом, широко использовавшемся в СССР при возведении стен, – это отнюдь не готовый конструктивный элемент. Какая логика стоит за подобной практикой организации этого причудливого строительного материала?

.

Ответ на этот вопрос нам, на первый взгляд, подсказывает французский антрополог и философ-структуралист Клод Леви-Строс. Для описания «первобытной» логики он использовал понятие «мифологическое мышление», определяя его следующим образом:

.

«суть мифологического мышления состоит в том, чтобы выражать себя с помощью репертуара причудливого по составу, обширного, но все же ограниченного; как-никак, приходится этим обходиться, какова бы ни была взятая на себя задача, ибо ничего другого нет под руками»[^8].

.

.

Стремясь лучше прояснить специфику этого способа комбинации элементов, он, далее, обращается к современной фигуре «бриколера», устанавливая между ними прямое структурное сходство. Приведем эту характеристику в развернутом виде:

.

«Бриколер способен выполнить огромное число разнообразных задач. Но в отличие от инженера ни одну из них он не ставит в зависимость от добывания сырья и инструментов, задуманных и обеспечиваемых в соответствии с проектом: мир его инструментов замкнут, и правило игры всегда состоит в том, чтобы устраиваться с помощью «подручных средств», то есть на каждый момент — с ограниченной совокупностью причудливо подобранных инструментов и материалов, поскольку составление этой совокупности не соотносится ни с проектом на данное время, ни, впрочем, с каким-либо иным проектом, но есть результат, обусловленный как всеми представляющимися возможностями к обновлению, обогащению наличных запасов, так и использованием остатков предшествующих построек и руин. Итак, совокупность бриколерских средств определяется не каким-либо проектом (что бы предполагало, как у инженера, существование и наборов инструментов, и проектов разного рода, по меньшей мере в теории); она определяется лишь своим инструментальным использованием, иначе говоря, если употребить язык бриколера, элементы собираются и сохраняются по принципу «это может всегда сгодиться». Поэтому такие элементы являются полуспециализированными. Этого достаточно, чтобы бриколеру не требовалось оборудования и знаний по всем специальностям, но этого недостаточно, чтобы каждый элемент был подчинен точному и обусловленному использованию»[^9].

.

Безусловно, это проницательное описание отчасти вполне соответствует тому способу организации наличных элементов, который использовали не только представители племен бразильских индейцев, изучением которых занимался Леви-Строс, но и безымянный саткинец при возведении своей хозяйственной постройки. Действительно, речь идет именно о том, что «мир его инструментов замкнут, и правило игры всегда состоит в том, чтобы устраиваться с помощью «подручных средств», то есть на каждый момент — с ограниченной совокупностью причудливо подобранных инструментов и материалов». Более того, существенная черта «мифологического мышления», а именно собирание и сохранение различных предметов по принципу «это может всегда сгодиться», выражена не только в сооружениях, образующих элементы распределенного образа жизни, но и в материальном составе хранимых в этих сооружениях – сараях, гаражах, дачах – предметов. Страсть к сохранению старых вещей определяется здесь не какой-то патологией в духе Степана Плюшкина, но, в том числе, предусмотрительным, хотя и неопределенным ожиданием того момента, когда эта вещь может для чего-то пойти в дело – как деталь для починки другой вещи, для использования самого этого предмета в качестве возможного инструмента, как материал для изготовления какого-то устройства, приспособления или сооружения. (Этой прагматической логикой, однако, не исчерпывается собирательство вещей в рамках распределенного образа жизни – еще один аспект состоит в сохранении материальной памяти о прошлом и, следовательно, поддержании собственной идентичности, однако здесь мы отвлекаемся от этого аспекта данной практики.)

.

С другой стороны, это описание Леви-Строса в то же время и не соответствует логике распределенного образа мышления. Несмотря на то, что архитектор элементов распределенного образа жизни имеет дело с ограниченной совокупностью причудливо подобранных инструментов и материалов, включая остатки прежних построек, никак нельзя сказать, что он ограничивается лишенной плана перекомбинацией наличных элементов, когда «составление этой совокупности не соотносится ни с проектом на данное время, ни, впрочем, с каким-либо иным проектом». Совершенно напротив: пестрое разнообразие нестандартизованных, а часто и предназначенных для совершенно иных целей материалов с завидным упорством — хотя часто и без достаточного мастерства и навыков, то есть «полуспециализированно», дилетантски — рекомбинируется для реализации намеченного проекта. Таким образом, по нестандартизированному характеру доступных в его распоряжении материалов и инструментов, а также неспецилизированному характеру профессиональных навыков архитектор элементов распределенного образа жизни совершенно сходен с представителем «первобытных племен», изучением которых занимался Леви-Строс. Однако по наличию проекта и целенаправленной установке по его реализации архитектор саткинских стаек – как и творцы многих других аналогичных построек и сооружений – воплощает на практике отнюдь не мифологическую, а современную модель мышления. Резюмируя кратко, можно определить эту фигуру как инженера, оказавшегося в досовременной цивилизации, технологически не способной предоставить стандартизированные материалы и инструменты для реализации его замысла. В итоге ему приходится проявлять чудеса изобретательной комбинаторики, граничащей с практикой инсталляции в современном искусстве. Именно так, как это можно наблюдать на примере этого удивительного подсобного участка, где содержатся козы, огороженного коллекцией старых дверей.

.

.

Город Бакал (Саткинский район Челябинской области). 20 августа 2014 года

.

Фото: Виталий Куренной.

.

FAQ: о международном контексте

.

Вопрос: Являются ли элементы распределенного образа жизни какой-то специфической особенностью российского общества?

.

.

Ответ: Нет. Элементы распределенного образа жизни в заданной настоящим проектом перспективе – как формы осмысленного жизнепрепровождения, а также экологически-ориентированного образа жизни — присутствуют повсеместно также в развитых странах.

.

Но даже помимо такой концептуальной перспективы описания этого явления, неверно считать, как полагают российские журналисты, что «»там» о дачах ничего не слышали. За пределами России о них знают только в Восточной Европе, где также были социалистические эксперименты, и, может быть, в Скандинавии, где летнее имение — это просто домик в лесу или на берегу красивого озера» ^[10]. 

.

 Коль скоро речь зашла о Скандинавии, то вот образец шведского садового товарищества, существующего с 1941 года в городе Уппсала. Леса или красивого озера вблизи не наблюдается, это всего лишь окраина города, где, правда, едва ли можно встретить российского туриста.

.

.

Фото: Виталий Куренной, 28 ноября 2014 года.

.

Садовое товарищество «Tuna Tradgardskoloni» (The Tuna Allotments): Уппсала, Tunabergsgatan.

.

.

.

Фото: Виталий Куренной, 28 ноября 2014 года.

.

А вот и обычные огороды в том же районе города Уппсала. Запасом картофеля на зиму себя с таким участком не обеспечишь, но вырастить небольшое количество домашних овощей и получить удовольствие от ухода за ними – вполне возможно.

.

.

Наконец, мини-огороды в широко известном среди урбанистов экологическом и высокотехнологичном районе Стокгольма Хаммарбю Хёстад (Озерный город).

.

Фото: Виталий Куренной, 21 ноября 2014 года.

.

.

Занятия садоводством и огородничеством распространены повсеместно, равно как и постоянно расширяющиеся практики DIY (Do It Yourself), давно завоевавшие популярность уже и у хипстеров всего мира. Поэтому мы можем только приветствовать материалы по зарубежным аналогам российского распределенного образа жизни, если таковые поступят в рамках объявленного конкурса. Они будут способствовать рассеиванию мифов о мнимой российской самобытности.

.

Вопрос: Является ли фотографирование элементов распределенного образа жизни достойным занятием для фотографа?

.

.

Ответ: Да. Интерес к автономным и экологически-ориентированным формам организации жизни – к числу которых относится и российский феномен распределенного образа жизни – является набирающей популярность темой в том числе в международной среде фотографов и ученых, использующих инструменты визуальных исследований. Так, американский интеллектуальный ежегодник «The New Yorker» в мае 2014 года [http://www.newyorker.com/culture/photo-booth/scrublands] с интересом откликнулся на проект «Scrublands» французского фотографа Антуана Бруя (Antoine Bruy), посвященного автономному образу жизни, представителей которого автор проекта разыскивал в самых разных уголках Европы. С материалами этого проекта, а также с продолжающимся проектом «Behind the Bushes» можно ознакомиться на сайте автора [http://www.antoinebruy.com/], что можно рассматривать и как продолжение ответа на предшествующий вопрос.

.

.

Антуан Бруй. Проект Behind the Bushes. Источник: http://www.antoinebruy.com/

.

.

По словам самого Антуана Бруя, его творчество посвящено «исследованию людей и их отношению к личному пространству, их физической окружающей среде, а также экономическим и интеллектуальным условиям, которые оказывают на них влияние».

.

¹ О проекте. В 2014-2015 гг. Лаборатория исследований культуры НИУ ВШЭ при поддержке Фонда Хамовники [http://khamovniky.ru/projects/raspredelennyy-obraz-zhizni-v-rossiyskom-monogorode.html] и при участии фонда «Собрание» реализовала проект «Распределенный образ жизни в российском моногороде». Отправной точкой проекта – как и в случае всего проекта МНЕТИ – был город Сатка Челябинской области.  Городское поселение с числом жителей немногим более 45 000 человек, имеющее статус моногорода – благодаря действующему комбинату «Магнезит», осуществляющему добычу и производство огнеупорных материалов, – был выбран как типичный случай российской глубинки, исключительно насыщенным образом сочетающий в себе множество элементов советского и постсоветского настоящего, но далеко не исключительный по своим социально-экономическим параметрам.

.

Руководитель проекта: Виталий Куренной. Основные участники проекта: Алёна Колесникова, Мария Мирская, Ксения Резникова, Всеволод Куренной, Дмитрий Павловский, Александр Сувалко. В проекте также принимали участие Мария Румянцева, Владимир Коростелёв, Дмитрий Рассахацкий, а также саткинские фотографы – Павел Кулешов и Денис Шакиров.

.

² Вагин Владимир. Русский провинциальный город: Ключевые элементы жизнеустройства // Мир России. 1997. № 4. С. 53-88.

³ Кордонский Симон. «В реальности» и «на самом деле» // Логос. 2000. № 5/6. С. 53-64 [http://www.ruthenia.ru/logos/number/2000-5_6-26.htm].

.

⁴ Из числа недавних значительных публикаций см.: Гладникова Е., Нагерняк М., Рощина Я.,  Сухова А. Неформальная экономика в российских домохозяйствах в первой половине 2000-х: домашний труд, агропроизводство и межсемейные трансферты / Аналитика ЛЭСИ. Вып. 12. Отв. ред. сер. В. В. Радаев. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2013 [http://publications.hse.ru/books/82518618]

.

⁵ См.: Барсукова С. Ю. Сетевые обмены российских домохозяйств: опыт эмпирического исследования // Социологические исследования. 2005. №8 [http://demoscope.ru/weekly/2007/0287/analit02.php].

.

⁶ Термин «стеклянный колпак» принадлежит Фернану Броделю и использован Эрнандо де Сото для описания небольшой части общества в развивающихся странах, живущих по легальным правилам капиталистической системы. За пределами «стеклянного колпака» находится зона теневой жизни общества. См.: де Сото Эрнандо. Загадка капитала. Почему капитализм торжествует на Западе и терпит поражение во всем остальном мире. М.: Бизнес-Олимп, 2004. С. 74. 

.

⁷ В современной социальной теории для определения этой специфической особенности модерна, основанной на рациональной стандартизации, используются другие понятия, например, «макдональдизация». См.: Ритцер Джордж. Макдональдизация общества. Пер. с англ. Андрея Лазарева. Москва. Праксис 2011. 

.

 ⁸ Леви-Строс К. Неприрученная мысль // Леви-Строс К. Тотемизм сегодня. Неприрученная мысль / Пер. с фр. А.Б. Островского. — М.: Академический Проект, 2008. С. 168.

.

⁹ Указ. соч. С. 169.

¹⁰ Никитин Артем. Загадочная русская dacha: Что заставляет граждан жить на два дома // Коммерсантъ Деньги. 2014. №20 (26.05.2014) [http://www.kommersant.ru/doc/2469702] 

.